Олег шел следом, осторожно переступал через убитых ираненых. Он лишь отражал удары Посохом, все видел и все замечал. Пот началзаливать глаза, он смахнул со лба раз-другой, сердце от жары и криков началобиться чаще. Вдруг из глубин поднялась горячая волна, ударила в голову. Телоналилось неведомой радостной мощью. Он распахнул на груди душегрейку: мужчинане страшится выставить голую грудь против доспехов!

Из горла вырвался крик. Посох как боевая дубина словно сампо себе взметнулся над головой. Олег прыгнул в самую гущу, почти опередивМрака, ударил, сбил на землю, сбил другого. Мышцы пели от счастья, ончувствовал себя яростной молнией, в теле поселилась неведомая мощь.

По голове ударили сзади. Отмахнулся, услыхал хруст исдавленный крик. Ударили справа и слева, он пришел в ярость: мужчины должныдраться лицом к лицу! Руки сами сорвали душегрейку: жарко, да и достойнее так.Сразу видно, кто мужчина, а кто лишь носит портки. К тому же коричневые сзади.

– Олег! – донесся сбоку крик Мрака. – Ты чо, озверел?

– Иду! – заорал он в ответ.

Торопясь, сокрушил еще двоих, третьему страшным ударомразбил голову. Он чувствовал себя огромным страшным зверем: бил, крушил, а этиподлые и трусливые были в его власти. В теле плясала свирепая радость. В двухшагах блистал Мечом Таргитай: глаза выпучены, пена на губах, на лице неистовое,просто телесное счастье, словно в высший миг обладания женщиной, который длитсяи длится, и в его власти продлить, надо лишь крушить, повергать на землю,слышать треск разбиваемых голов, видеть, как твои руки убивают, уничтожают, темсамым поднимая над ними тебя – великого, могучего, самого лучшего!..

Но я же человек, сказало что-то глубоко в мозгу, беспощадноеи трезвое. В нем пробудилась свирепая радость воина, простого, как эти камни, новсе-таки он волхв, в первую очередь мыслящий волхв…

Когда нападавших осталось пятеро, те бросились бежать.Таргитай на ходу срубил одного, дурак налетел сослепу, а Мрак с грозным ревомвоздел над головой секиру:

– Трусливые твари!.. Вернитесь и сражайтесь, как мужчины!

Весь забрызганный кровью, даже волосы слиплись и торчат, каку ежа, он был страшен и красив. Секира от рукояти до кончика лезвия сталакрасной. Глаза оборотня горели желтым огнем лесного зверя. Грудь вздымалась какволны северного моря.

Таргитай лихо вытер Меч, хотя надобности не было – тотвыпивал кровь без остатка, со стуком бросил в ножны. Его синие глаза неотрывались от женщины. Она тоже дышала часто, тонкая ткань на грудираспахнулась, но женщина видела только троих могучих варваров, так нежданнооказавшихся рядом. Ее темные, чуть раскосые глаза с изумлением смотрели насинеглазого чужака в волчьей шкуре. Пальцы ее все еще сжимали тонкий, какореховый прут, клинок.

Мрак оскалил зубы:

– Вовремя мы, ребята?

Старик с трудом поднялся. Лицо и даже волосы перепачкались впыли. Он суетливо отряхивался, руки дрожали, морщинистое, как печеное яблоко,лицо дергалось, но все же пришел в себя быстро, с достоинством поклонился.Седые кустистые брови нависали так, что глаз не было видно, но Мрак чувствовал,что следят за каждым его движением.

– Мы бесконечно… бесконечно благодарны вам, северные люди.

– Да пустяки, – застенчиво отмахнулся Таргитай. – Только иделов, что свору отогнать…

Старик поклонился снова:

– Мы слышали, что в сказочной Гиперборее живут гиганты, ноне думали, что такие…

– Да, мы там всякие.

Женщина и уцелевший слуга поклонились тоже. Женщина быламолода и хороша собой. Олег, привыкший все подмечать, смутно удивился, что завремя странствий им почти не встретились некрасивые женщины или красивые враги.

Олег, уже стыдясь своего воинского порыва, вклинился вразговор:

– Почему они напали?

– Просто напали, – ответил старик грустно. – Мир таков, чтогде нет железной руки властителя, там властвует разбой. Я местный маг… старый,но не очень могучий. Моя сила не в магии…

По лицу Таргитая было видно, что певец разочарован. Если быстарик оказался королем в изгнании, молодая женщина – принцессой… или нет,старик чтобы был заколдованным магом немыслимой мощи, а в благодарность заспасение… гм… нет, чтобы женщина в благодарность…

Олег сказал с жадностью:

– Я сам волхв-травник… маг-лекарь, по-вашему. Я понимаютебя. Говори!

– Я занимался ведарством…

Мрак уже выворачивал карманы сраженных, вытряхивал мешки.Женщина торопливо хлопотала среди раненых. Олег чувствовал ее любопытныевзгляды, потом как-то само собой ее черные, как ягоды терна, глаза повернулиськ Таргитаю и уже не отрывались от дударя.

Таргитай вытащил сопилку. После сражения остро захотелосьпоиграть. Словно бы мог очиститься, как Мрак очищал себя горячим песком занеимением воды.

– Ведарством, – услышал он озадаченный голос волхва, – чтоэто?.. Слышал о нем однажды…

– Та магия, которая была… до магии.

Вечером Мрак прибил огромную ящерицу. Длиннее козы,страшная, она перепугала Олега до икотки, когда подошла, любопытствуя, ккостру. Мрак тут же швырнул в нее камнем. Попал удачно, ящерица упала замертво.Почти замертво, так как ожила, когда Мрак почти заканчивал снимать шкуру.Вырвалась, забегала, Мрак погнал ее на Олега. Волхв успел ухватить и, сердясьза испуг, удавил голыми руками.

Вечером сидели у костра. Мясо ящерицы оказалось нежным, каку рыбы, даже чуточку пахло тиной, хотя в жарких песках вода могла толькопомерещиться. Мрак с удовольствием разгрызал полые кости, шумно выдувал костныймозг. С одной костью промучился долго, выбивая мозг, пока не стукнул еюТаргитая в лоб.

Олег съел печень, жевал медленно, прислушивался к ощущениям.Сказали бы раньше, что будет есть большую жабу – а ящерица просто вытянутаяжаба, – плюнул бы в глаза. Но ест, не жалуется. Таргитай показывал молодойженщине, как играть на дуде, Мрак отдал сапоги слуге на починку, а Олег жадновпитывал неторопливый говор старого волхва.

– Не знаю, зачем тебе, такому молодому и полному сил…вызнавать такое… Это мне, я уже одной ногой там, внизу… Ты мог слыхать, что встарину хоронили только в скрюченной позе. Подвязывали руки и ноги, если надо –подрезали сухожилия. В могиле клали так, будто лежит в утробе матери. Посыпалиохрой, что по нашим магическим обрядам являет собой кровь. Все для того, чтобыоблегчить новое рождение…

– Так было и у нас, – прошептал Олег.

– И человек рождался на земле снова… В звере, птице, рыбе…Снова в человеке. Шел круговорот душ в природе, все понимали звериную речь, всебыли с природой едины… Если охотник убивал зверя, то просил прощения…